|
|
|
Миры Герберта Уэллса
- Человек-невидимка - Страница 73
Воображал, что теперь я могу безнаказанно делать все, что вздумается, если
только сохраню свою тайну. Так мне казалось. Я мог делать все что угодно,
не считаясь с последствиями: стоило только скинуть платье, чтоб исчезнуть.
Задержать меня никто не мог. Деньги можно брать где угодно. Я решил задать
себе великолепный пир, поселиться в хорошей гостинице и обзавестись новым
имуществом. Самоуверенность моя не знала границ, даже вспоминать
неприятно, каким я был ослом. Я зашел в ресторан, стал заказывать обед и
вдруг сообразил, что, не открыв лица, не могу начать есть. Я заказал обед
и вышел взбешенный, сказав официанту, что вернусь через десять минут. Не
знаю, приходилось ли вам, Кемп, голодному, как волк, испытывать такое
разочарование?
- Такое - никогда, - сказал Кемп, - но я вполне себе это представляю.
- Я готов был убить их, этих кретинов. Наконец, совсем измученный
голодом, я зашел в другой ресторан и потребовал отдельную комнату. "Я
изуродован, - сказал я. - Получил сильные ранения". Официанты смотрели на
меня с любопытством, но расспрашивать, конечно, не смели, и я наконец
пообедал. Сервировка оставляла желать лучшего, но я вполне насытился и,
затянувшись сигарой, стая обдумывать, как быть дальше. На дворе начиналась
вьюга.
Чем больше я думал, Кемп, тем яснее понимал, как беспомощен и нелеп
невидимый человек в сыром и холодном климате, в огромном цивилизованном
городе. До моего безумного опыта мне рисовались всевозможные преимущества.
Теперь же я не видел ничего хорошего. Я перебрал в уме все, чего может
желать человек. Правда, невидимость позволяла многого достигнуть, но но
позволяла мне пользоваться достигнутым. Честолюбие? Но что в высоком
звании, если обладатель его принужден скрываться? Какой толк в любви
женщины, если она должна быть Далилой? Меня не интересует ни политика, ни
сомнительная популярность, ни филантропия, ни спорт. Что же мне
оставалось? Чего ради я обратился в запеленатую тайну, в закутанную и
забинтованную пародию на человека?
Он умолк и, казалось, посмотрел в окно.
- А как же вы очутились в Айпинге? - спросил Кемп, чтобы не дать
оборваться разговору.
- Я поехал туда работать. У меня тогда мелькнула смутная надежда.
Теперь эта мысль созрела. Вернуться в прежнее состояние. Вернуться, когда
мне это понадобится, когда я невидимкой сделаю все, что хочу. Об этом-то
прежде всего мне и надо поговорить с вами.
- Вы поехали прямо в Айпинг?
- Да. Получил свои заметки и чековую книжку, приобрел белье и все
необходимое, заказал реактивы, при помощи которых хотел осуществить свой
замысел (как только получу книги, покажу вам все вычисления), и поехал.
Боже, что за метель была, и как трудно было уберечь проклятый картонный
нос, чтобы он не размок от снега!
- Если судить по газетам, - сказал Кемп, - третьего дня, когда вас
обнаружили, вы немного...
- Да, немного... Укокошил я этого болвана полисмена?
- Нет, - сказал Кемп, - говорят, он выздоравливает.
|
|
|
|
|
|
|
