|
|
|
Миры Герберта Уэллса
- Человек-невидимка - Страница 54
Открытие это осенило меня внезапно, оно
появилось во всем своем блеске и завершенности. Я был один, в лаборатории
царила тишина, вверху ярко горели лампы. В знаменательные минуты своей
жизни я всегда оказываюсь один. "Можно сделать животное - его ткань -
прозрачным! Можно сделать его невидимым! Все, кроме пигментов. Я могу
стать невидимкой!" - сказал я, вдруг осознав, что значит быть альбиносом,
обладая таким знанием. Я был ошеломлен. Я бросил фильтрование, которым был
занят, и подошел к большому окну. "Я могу стать невидимкой", - повторил я,
глядя в усеянное звездами небо.
Сделать это - значит превзойти магию и волшебство. И я, свободный от
всяких сомнений, стал рисовать себе великолепную картину того, что может
дать человеку невидимость: таинственность, могущество, свободу. Оборотной
стороны медали я не видел. Подумайте только! Я, жалкий, нищий ассистент,
обучающий дураков в провинциальном колледже, могу сделаться всемогущим.
Скажите сами, Кемп, вот если бы вы... Всякий, поверьте, ухватился бы за
такое открытие. Я работал еще три года, и за каждым препятствием, которое
я с таким трудом преодолевал, возникало новое! Какая бездна мелочей, и к
тому же ни минуты покоя! Этот провинциальный профессор вечно подглядывает
за тобой! Зудит и зудит: "Когда же вы наконец опубликуете свою работу?" А
студенты, а нужда! Три года такой жизни... Три года я работал скрываясь, в
непрестанной тревоге и наконец понял, что закончить мой опыт невозможно...
невозможно...
- Почему? - спросил Кемп.
- Деньги... - ответил Невидимка и стал глядеть в окно.
Вдруг он резко обернулся.
- Тогда я ограбил своего старика, ограбил родного отца... Деньги были
чужие, и он застрелился.
20. В ДОМЕ НА ГРЕЙТ-ПОРТЛЕНД-СТРИТ
С минуту Кемп сидел молча, глядя в спину стоявшей у окна безголовой
фигуры. Потом вздрогнул, пораженный какой-то мыслью, встал, взял Невидимку
за руку и отвел от окна.
- Вы устали, - сказал он. - Я сижу, а вы все время ходите. Сядьте в мое
кресло.
Сам он сел между Гриффином и ближайшим окном.
Гриффин опустился в кресло, помолчал немного, затем опять быстро
заговорил:
- Когда это случилось, я уже расстался с колледжем в Чезилстоу. Это
было в декабре прошлого года. Я снял комнату в Лондоне, большую комнату
без мебели в огромном запущенном доме, в глухом квартале на
Грейт-Портленд-стрит. Комната скоро заполнилась всевозможными аппаратами,
которые я купил на отцовские деньги, и я продолжал работу, успешно
подвигаясь к цели. Я был как человек, выбравшийся из густой чащи в
неожиданно втянутый в какую-то нелепую трагедию. Я поехал на похороны
отца. Я весь был поглощен своими опытами и палец о палец не ударил, чтобы
спасти его репутацию. Помню похороны, дешевый гроб, убогую процессию,
поднимавшуюся по склону холма, холодный, пронизывающий ветер... старый
университетский товарищ отца совершил над ним последний обряд, - жалкий,
черный, скрюченный старик, страдавший насморком.
|
|
|
|
|
|
|
