|
|
|
Миры Герберта Уэллса
- Остров доктора Моро - Страница 72
Так было в первые недели моей жизни в среде зверо-людей. В это время
они следовали обычаям, установленным Законом, и вели себя благопристойно.
Правда, один раз я нашел еще одного кролика, растерзанного - я убежден в
этом - гиено-свиньей; но это было все. Но к маю я ясно заметил растущую
перемену в их говоре и манере держать себя, все большую невнятность,
нежелание разговаривать. Обезьяно-человек болтал даже больше обычного, но
его болтовня становилась все менее понятной, все более обезьяньей.
Остальные, казалось, потеряли дар слова, но еще понимали то, что я говорил
им. Можете ли вы себе представить, как ясный и понятный язык постепенно
стал туманиться, терять форму и смысл, снова превращаться в пустое
нагромождение звуков? Держаться прямо им также становилось все трудней и
трудней. Хотя они, видимо, стыдились этого, но по временам я видел, как то
один, то другой бежал на четвереньках, уже совершенно неспособный ходить
на двух ногах. Руки у них стали еще более неловкие; они лакали воду, ели
по-звериному, с каждым днем становились все грубее. Я видел собственными
глазами проявление того, что Моро называл "упорными звериными
инстинктами". Они быстро возвращались к своему прежнему состоянию.
Некоторые из них - я с изумлением заметил, что по большей части это
были существа женского пола, - стали пренебрегать приличием, правда, пока
еще втайне. Другие открыто посягали на установленную Законом моногамию.
Было ясно, что Закон терял свою силу. Мне неприятно рассказывать об этом.
Мой собако-человек незаметно снова превратился в собаку; с каждым днем он
немел, чаще ходил на четвереньках, обрастал шерстью. Мне трудно было
уследить за постепенным перерождением моего постоянного спутника в
крадущегося рядом со мной пса. Так как нечистоплотность и беспорядок среди
звериного люда возрастали с каждым днем и берлога, которая всегда была
неприятной, стала совсем омерзительной, я решил покинуть ее и построил
себе шалаш внутри черных развалин ограды Моро. Смутный воспоминания о
страданиях делали это место самым безопасным убежищем.
Нет никакой возможности подробно описать каждый шаг падения этих
тварей, рассказать, как с каждым днем исчезало их сходство с людьми; как
они перестали одеваться, их обнаженные тела стали покрываться шерстью, лбы
зарастать, а лица вытягиваться вперед; как те почти человеческие отношения
дружбы, в которые я невольно вошел с некоторыми из них в первый месяц,
стали для меня одним из ужаснейших воспоминаний.
Перемена совершалась медленно и неуклонно. Она происходила без резкого
перехода. Я продолжал свободно ходить среди них, так как не было толчка,
от которого прорвались бы наружу звериные свойства их натуры, с каждым
днем вытеснявшие все человеческое. Но я начинал опасаться, что толчок этот
вот-вот произойдет. Мой сенбернар провожал меня до ограды и стерег мой
сон, так что я мог спать относительно спокойно. Маленькое ленивцеподобное
существо стало пугливым и покинуло меня, вернувшись к своему естественному
образу жизни на ветвях деревьев.
|
|
|
|
|
|
|
