|
|
|
Миры Герберта Уэллса
- Война миров - Страница 97
В голубой дали поднимались холмы Сэррея и
блестели, как две серебряные колонны, башни Кристал-Паласа. Купол собора
св.Павла чернел на фоне восхода, - я заметил, что на западной стороне его
зияла большая пробоина.
Я стоял и смотрел на это море домов, фабрик, церквей, тихих, одиноких и
покинутых; я думал о надеждах и усилиях, о бесчисленных жизнях,
загубленных на постройке этой твердыни человечества, и о постигшем ее
мгновенном, неотвратимом разрушении. Когда я понял, что мрак отхлынул
прочь, что люди снова могут жить на этих улицах, что этот родной мне
громадный мертвый город снова оживет и вернет свою мощь, я чуть не
заплакал от волнения.
Муки кончились. С этого же дня начинается исцеление. Оставшиеся в живых
люди, рассеянные по стране, без вождей, без законов, без еды, как стадо
без пастуха, тысячи тех, которые отплыли за море, снова начнут
возвращаться; пульс жизни с каждым мгновением все сильнее и сильнее снова
забьется на пустынных улицах и площадях. Как ни страшен был разгром,
разящая рука остановлена. Остановлена разящая рука. Эти горестные руины,
почерневшие скелеты домов, мрачно торчащие на солнечном холме, скоро
огласятся стуком молотков, звоном инструментов. Тут я воздел руки к небу а
стал благодарить бога. Через какой-нибудь год, думал я, через год...
Потом, словно меня что-то ударило, я вдруг вспомнил о себе, о жене, о
нашей былой счастливой жизни, которая никогда уже не возвратится.
9. НА ОБЛОМКАХ ПРОШЛОГО
Теперь я должен сообщить вам один удивительный факт. Впрочем, это,
может быть, и не так удивительно. Я помню ясно, живо, отчетливо все, что
делал в тот день до того момента, когда, я стоял на вершине Примроз-Хилла
и со слезами на глазах благодарил бога. А потом в памяти моей пробел...
Я не помню, что произошло в течение следующих трех дней. Мне говорили
после, что я не первый открыл гибель марсиан, что несколько таких же, как
я, скитальцев узнали о ней еще ночью. Первый из обнаруживших это
отправился к Сент-Мартинес-ле-Гран и в то время, когда я сидел в
извозчичьей будке, умудрился послать телеграмму в Париж. Оттуда радостная
весть облетела весь мир; тысячи городов, оцепеневших от ужаса, мгновенно
осветились яркими огнями иллюминаций. Когда я стоял на краю ямы, о гибели
марсиан было уже известно в Дублине, Эдинбурге, Манчестере, Бирмингеме.
Люди плакали и кричали от радости, бросали работу, обнимались и жали друг
другу руки; поезда, идущие в Лондон, были переполнены уже у Крю. Церковные
колокола, молчавшие целых две недели, трезвонили по всей Англии. Люди на
велосипедах, исхудалые, растрепанные, носились по проселочным дорогам,
громко крича, сообщая изможденным, отчаявшимся беженцам о нежданном
спасении. А продовольствие? Через Ла-Манш, по Ирландскому морю, через
Атлантику спешили к нам на помощь корабли, груженые зерном, хлебом и
мясом. Казалось, все суда мира стремились та Лондону.
|
|
|
|
|
|
|
