|
|
|
Миры Герберта Уэллса
- Война миров - Страница 72
Такого рода подобия мускулов находились в изобилии и в той
напоминавшей краба многорукой машине, которая "распаковывала" цилиндр,
когда я первый раз заглянул в щель. Она казалась гораздо более живой, чем
марсиане, лежавшие возле нее и освещенные косыми лучами восходящего
солнца; они тяжело дышали, шевелили щупальцами и еле передвигались после
утомительного перелета в межпланетном пространстве.
Я долго наблюдал за их медлительными движениями при свете солнца и
подмечал особенности их строения, пока священник не напомнил о своем
присутствии, неожиданно схватив меня за руку. Я обернулся и увидел его
нахмуренное лицо и сердито сжатые губы. Он хотел тоже посмотреть в щель:
место было только для одного. Таким образом, я должен был на время
отказаться от наблюдений за марсианами и предоставить эту привилегию ему.
Когда я снова заглянул в щель, многорукая машина уже успела собрать
части вынутого из цилиндра аппарата; новая машина имела точно такую же
форму, как и первая. Внизу налево работал какой-то небольшой механизм;
выпуская клубы зеленого дыма, он рыл землю и продвигался вокруг ямы,
углубляя и выравнивая ее. Эта машина и производила тот размеренный гул, от
которого сотрясалось наше полуразрушенное убежище. Машина дымила и
свистела во время работы. Насколько я мог судить, никто не управлял ею.
3. ДНИ ЗАТОЧЕНИЯ
Появление второго боевого треножника загнало нас в судомойню, так как
мы опасались, что со своей вышки марсианин заметит нас за нашим
прикрытием. Позже мы поняли, что наше убежище должно казаться находившимся
на ярком свете марсианам темным пятном, и перестали бояться, но сначала
при каждом приближении марсиан мы в панике бросались в судомойню. Однако,
невзирая на опасность, нас неудержимо тянуло к щели. Теперь я с удивлением
вспоминаю, что, несмотря на всю безвыходность нашего положения - ведь нам
грозила либо голодная, либо еще более ужасная смерть, - мы даже затевали
драку из-за того, кому смотреть первому. Мы бежали на кухню, сгорая от
нетерпения и боясь произвести малейший шум, отчаянно толкались и лягались,
находясь на волосок от гибели.
Мы были совершенно разными людьми по характеру, по манере мыслить и
действовать; опасность и заключение еще резче выявили это различие. Уже в
Голлифорде меня возмещали беспомощность и напыщенная ограниченность
священника. Его бесконечные невнятные монологи мешали мне сосредоточиться,
обдумать создавшееся положение и доводили меня, и без того крайне
возбужденного, чуть не до припадка. У него было не больше выдержки, чем у
глупенькой женщины. Он готов был плакать по целым часам, и я уверен, что
он, как ребенок, воображал, что слезы помогут ему. Даже в темноте он
ежеминутно докучал своей назойливостью. Кроме того, он ел больше меня, и я
тщетно напоминал ему, что нам ради нашего спасения необходимо оставаться
дома до тех пор, пока марсиане не кончат работу и яме, и что поэтому надо
экономить еду.
|
|
|
|
|
|
|
