|
|
|
Миры Герберта Уэллса
- Машина времени - Страница 45
Еще дальше, в темноте,
на пыльном полу как будто виднелись небольшие узкие следы. При виде их я
вспомнил о близости морлоков. Я почувствовал, что даром теряю время на
осмотр машин, и спохватился, что уже перевалило далеко за полдень, а я все
еще не имею оружия, убежища и средств для добывания огня. Вдруг далеко в
глубине темной галереи я услышал тот же своеобразный шорох, те же странные
звуки, что и тогда в глубине колодца.
Я взял Уину за руку. Но вдруг мне в голову пришла новая мысль, я
оставил Уину и направился к машине, из которой торчал рычаг, вроде тех,
какие употребляются на железнодорожных стрелках. Взобравшись на подставку
и ухватившись обеими руками за рычаг, я всей своей тяжестью навалился на
него. Уина, оставшись одна, начала плакать. Я рассчитал правильно: рычаг
сломался после минутного усилия, и я вернулся к Уине с палицей в руке,
достаточно надежной для того, чтобы проломить череп любому морлоку,
который повстречался бы на пути. А мне ужасно хотелось убить хотя бы
одного! Быть может, вам это желание убить одного из наших потомков
покажется бесчеловечным. Но к этим отвратительным существам невозможно
было относиться по-человечески. Только мое нежелание оставить Уину и
уверенность, что может пострадать Машина Времени, если я примусь за
избиение морлоков, удержали меня от попытки тотчас же спуститься по
галерее вниз и начать истребление копошившихся там тварей.
И вот, держа палицу в правой руке, а левой обнимая Уину, я вышел из
этой галереи и направился в другую - с виду еще большую, - которую я с
первого взгляда принял за военную часовню, обвешанную изорванными
знаменами. Но скоро в этих коричневых и черных лоскутьях, которые висели
по стенам, я узнал остатки истлевших книг. Они давным-давно рассыпались на
куски, на них не осталось даже следов букв. Лишь кое-где валялись
покоробленные корешки и треснувшие металлические застежки, достаточно
красноречиво свидетельствовавшие о своем прошлом назначении. Будь я
писателем, возможно, при виде всего этого я пустился бы философствовать о
тщете всякого честолюбия. Но так как я не писатель, меня всего сильнее
поразила потеря колоссального труда, о которой говорили эти мрачные груды
истлевшей бумаги. Должен сознаться, впрочем, что в ту минуту я вспомнил о
"Трудах философского общества" и о своих собственных семнадцати статьях по
оптике.
Поднявшись по широкой лестнице, мы вошли в новое помещение, которое
было когда-то отделом прикладной химии. У меня была надежда найти здесь
что-нибудь полезное. За исключением одного угла, где обвалилась крыша, эта
галерея прекрасно сохранилась. Я торопливо подходил к каждой уцелевшей
витрине и наконец в одной из них, закупоренной поистине герметически,
нашел коробку спичек. Горя от нетерпения, я испробовал одну из них. Спички
оказались вполне пригодными: они нисколько не отсырели. Я повернулся к
Уине.
"Танцуй!" - воскликнул я на ее языке.
|
|
|
|
|
|
|
